Это была моя третья поездка в Хакасию.
Первые два раза я был там в стройотряде еще в советское время. 
Это был 1980 и 1982 год.

Я даже помню название поселков: в 1980 году было село Зеленое, а в 1982 Биджа, как я сейчас понимаю, Вершино-Биджа. А вот какие-то детали уже слились, и стало сложно отличить 1980 от 1982 – на таком временном расстоянии разница в 2 года почти не видна.
Но я точно помню, что в первый раз все прошло нормально, а во второй был конфликт с командиром – таким наполеончиком, который в институте ничего из себя не представлял, а летом в стройотряде чувствовал себя настоящим повелителем. Не знаю, жив ли Сёма сейчас – он был значительно старше нас.
Обстановка в стройотряде была не очень комфортная, мы все устали, и физически и морально, и в последний день перед началом банкета быстренько сколотили буквы размером около метра из деревянных брусков, составляющих всем известное слово …ИЗДЕЦ. Это слово на столбах мы вкопали недалеко от нашего барака и подожгли в наступающих сумерках. Красиво смотрелось в темнеющей степи.
Жалко, что тогда не было фотоаппарата под рукой.
Да и вообще тогда мало кто фотографировал. Это было действительно увлечение, которое требовало и сил, и времени, и серьезного желания.
Чего стоит сейчас легкая обработка в фотошоп по сравнению с проявлением пленки и с процессом печатания фото: закрывались в ванной комнате, совмещенной с санузлом, на долгие часы, завешивали окно на кухню (если оно было) темной тряпкой и при свете красной лампы творили таинство печати фотографий на бумаге через увеличитель, с последующим моканием в ванночки с проявителем и фиксажем. А потом промывать и глянцевать в глянцевателе, предварительно сильно прокатав валиком фотки на зеркальном листе жести, завернутым в газету. А глянцеватель – это такой электрический нагреватель, к которому и прикладываются эти жестяные листы для прогрева. Сложно да?
Сильно надо было любить это дело.
И вот был среди нас человек (не помню, к сожалению, кто), который делал снимки в стройотряде, и эти снимки как раз и остались у меня.
Не знаю, как сильно эти снимки восстанавливают воспоминания, но точно восстанавливают.
Что я вообще помню из стройотряда.
Мы работали минимум 6 дней в неделю, а иногда и семь. Жили на берегу какого-то пруда, но купались в нем редко. Это был какой-то пионерлагерь или турбаза: большой деревянный барак, в котором в одном помещении мы все и жили.
На 30 человек ребят 2-3 девушки: врач и поварихи, часто поварихи совмещают функции врача.
Мы лили коровники. Это сначала глубокая траншея (метра полтора в глубину), которую надо залить бетоном, а потом опалубка вверх для отливки стен. Бетон месили тут же в больших деревянных корытах, которые сами и сделали в начале работы.
Помню, как мы испугались в первый день этой глубокой и длинной траншеи и покидали туда все, что нашли в округе: камни, железяки и всякий хлам. Это называлось «бутить». Больше всего расстроился местный механик – мы бросили в бетон и пенек, на который он присаживался, когда выходил покурить из своей каморки.
Для многих эти два месяца стройотряда так и проходили: с утра до вечера ты несешь носилки и заливаешь бетон в опалубку. Через пару дней твои руки опухают и пальцы не гнутся, твои вены вздулись и утром кисть невозможно сжать.
На объект утром приносят ведро питьевой воды, и ты ходишь к этому ведру попить, а на самом деле передохнуть. Поговорка «большая работа начинается с большого перекура» популярна, но не приветствуется.
Ко второму месяцу ты окреп, закалился, мышцы натренировались и пить не хочется – за день вся бригада выпивает максимум полведра. И это при том, что жара в хакасской степи около 40 градусов, а ты - либо с носилками, либо кидаешь щебень, либо месишь бетон.

Были, конечно, и свои развлечения. Например, нас человек 5 послали помочь сложить из бруса дом. Кладешь рядом со стеной брус, размечаешь отверстия для шкантов – это такие палочки-бруски, пёркой (пёрка – это коловорот) сверлишь дырки, вбиваешь шканты, прокладываешь пакли и сверху манькой осаживаешь следующий брус. Манька – это такая здоровая кувалда из куска бруса – потом на фотке увидите.
Помню, мы старикам из соседнего дома подарили две доски – дед что-то хотел отремонтировать в своем доме. А они подарили нам земляничную самогонку градусов 40, но сладкую. Я больше никогда такого вкусного ликера не пробовал.
А еще у местных была хлебная самогонка, но градусов по 70 – убойная.
Если говорить о спиртном, то пили мало. Привезли с собой (в самолете!) несколько банок спирта, причем банки трехлитровые стеклянные с крышками прикрученными синей изолентой. Но их выпили как-то быстро.
Я помню, напился во второй или третий день, когда мне дали запить обжигающий спирт водой из ковшика, а в ковшике подсунули тот же спирт. Ну я и отключился.

А так пили водку минусинского разлива – ужасная гадость. Но когда после возвращения мы собрались в октябре у меня на даче, и я достал бутылку минусинской с безкозыркой – такая пробка из фольги с ушком одноразовая, то она была встречена с восторгом.
Еще помню, как нам по зарез нужен был кирпич, и нас с Серегой Сигачевым отправили на ЗИЛе-133 на кирпичный завод. Там на больших вагонетках прямо из печей выезжала пирамида сложенного особым образом кирпича. Сложен он так, чтобы продувался жаром со всех сторон. На одной вагонетке, если мне не изменяет память, 1450 кирпичей.
И мы грузили его как попало навалом в новенький деревянный кузов ЗИЛа. Было очень жарко от кирпича, который даже обжигал руки через перчатки.
В результате, когда привезли кирпич в отряд и разгрузили, то увидели, что прожгли днище нового кузова насквозь. Хорошо хоть бензобак не загорелся.
Рядом с нами работали пареньки в черных робах – заключенные из колонии для несовершеннолетних.
После работы мы зашли с Серегой в магазин – обычное сельпо, там почти ничего не было. Мы купили по мороженному и трехлитровую банку яблочного (кажется) сока. И пошли на берег Енисея искупаться и съесть все это.
Искупаться было сложно – очень холодно и очень мелко.
А после сока нас несло несколько дней.
Помню, с холма мы видели две зоны, разделенные забором.
Кстати сказать, в этот раз мы тоже проезжали зоны, расположенные прямо у дороги.

Мы были молодые и все время развлекались, несмотря на тяжелую работу. То какую-то стенгазету делали, приручили вороненка со сломанной ногой и Серега Тягунов его выходил. Вороненок сидел обычно у него на плече и постоянно гадил ему прямо на спину длинными подтеками. Но все равно птица была умная.
Мы пели все время веселые куплеты – очень смешные и очень матерные. Я до сих пор помню наиболее остроумные (на мой взгляд), но привести их здесь все-таки не могу.
Ну если кто знает, то про Мирона с вороной, про медведя с берданкой, про блоху и попа и так далее.

Помню пошли играть в футбол за бараками в чистом поле, но совсем недавно прошел дождик и на поле повсюду выросли грибы шампиньоны. Мы когда поняли, что бегаем по грибам, бросили мяч и собирали грибы в рубашки. А девчонки нам их пожарили на ужин.

В местном магазине самый популярный продукт у нас были соевые батончики «теннис». Это как Рот-Фронт, только сильно хуже. И стоили они, как сейчас помню, рубль пятьдесят килограмм. А отряд наш назывался «Феникс», поэтому очень популярна была рифма Феникс-теннис-пенис. Ну, сами понимаете.
Я хранил запасы батончиков в целлофановом пакете под кроватью. Помню, как-то беру в руки пакет, а он что-то тяжелый. Вдруг оттуда на меня как выпрыгнет здоровенная крыса, я испугался от неожиданности. Она, видимо, задремала в пакете, а я ее разбудил.
И она – сука такая – понадкусывала конфеты своими острыми передними резцами.
Вы думаете, я конфеты выбросил? Нет, конечно. Обрезал надкусанные края аккуратно, а остальное съел сам.

Еще нас с Тягом послали однажды сделать крыльцо на почте. Мы делали крыльцо целый день, и получилось узко, коряво и неудобно. Мы тогда взяли и сломали его минут за 10. Больше всего запомнилось, что когда местные стали обсуждать нашу работу, то все говорили, как будет здесь неудобно пьяному: тут он споткнется, тут он не удержится за перила…
Ясно, что все на почту ходят всегда пьяные, как впрочем и в другие места.
На следующий день мы подошли более обстоятельно к работе, провели день в столярке и сделали нормальное крыльцо. Мы на фотке с Тягом сидим на нем.

В 80-м с нами были хорошие девчонки. Я уже не помню как зовут: одна стала женой Сереги Волкова. А наша врач – очень хорошая девушка – умерла впоследствии, заразившись чем-то на работе. Но это уже было через много лет после Хакасии.

Я все время носил кепку с длинным-длинным козырьком. Таким длинным, что в него вставлялся кусок алюминиевой проволоки для поддержания его формы. Я даже сам ее сшил на машинке.
Такая кепка была не только у меня, мы называли их «комацу». Почему, уже не помню, может быть, что-то связанное с японской строительной техникой?
Удобная кепка от солнца, но только уши обгорали в кровь до корки.

И еще на Саяно-Шушенскую ГЭС мы съездили, и в Шушенском были, но там я только помню избы какие-то с утварью и воробьев.

Во второй раз случился конфликт с командиром (дурацкая история, даже не помню из-за чего началось, но я, конечно, примкнул к оппозиции), который испортил нам весь этот тяжелый праздник молодой жизни под названием «стройотряд».
Нас даже послали на выселки работать – к каким-то чабанам. Я помню столовку из рубероида в степи, а в ней грубые деревянные столы, обтянутые тоже рубероидом. Нас там покормили похлебкой для местных из свежей баранины. Я до сих пор не понимаю, когда люди говорят, что баранину не любят, она, мол, воняет. Ничем эта похлебка не воняла, а была удивительно вкусной и наваристой. Я наверное поэтому все время во всяких тибетах к местным притусовываюсь – у них на кухне всегда вкусно.

В каждом стройотряде в последний день происходило собрание: все садились за один стол и назначали каждому коэффициент за его участие в работе: 1 – это нормально, 1,3 – максимум за какой-то особенный вклад в работу коллектива, 0,6 – минимум лентяям и халявщикам. Произносилась фамилия, кто-то называл варианты, а потом голосуют все.
Причем объявлялось все публично, глядя в глаза друг другу. Момент истины, в общем.
Как обычно именно мне пришлось объявить командиру 0,6, и мы проголосовали большинством.
В результате нам всем, я чувствую, командир с прорабом деньги срезали.
Мне, как обычно, больше всех надо было, причем не я зачинщиком был.
Завершающий банкет получился не очень веселым, но хоть ..ИЗДЕЦ сожгли.

В качестве справки. Стипендия на тот момент у студента нашего вуза была 40-45 рублей. Из дальнего стройотряда (не Подмосковья) можно было привезти тысячу рублей. Это реально много. Я помню, что меня звали в отряд к человеку с фамилией на С (больше не помню). Там были серьезные люди и можно было заработать до двух тысяч. Я, конечно, выбрал своих ребят и компанию. В результате склоки мы получили рублей по 600-700. Тоже, в общем-то, большие деньги.

Извините, какие-то мемуары получилось. Но прошло 36 лет и даже интересно, что память может выдавить из себя. Не уверен, что вам интересно все это, но может кто-то из ребят прочитает. Ребята на фотках (я специально не стал царапины убирать и пятна замазывать – так аутентичнее): я худой длинный, все время в комацу, Тяг, Сереги Сигачев и Кузовов, Женя Черных, Борька, Валерка и Лева, Папа Майский и Гога, Игорь Ефимов, Вовка Звягин … не помню всех уже...

И все это я думал и вспоминал пока мы с Русланом, Лешей и Ирой ехали по бескрайним просторам сибирских степей…

Я давно хотел проехать по России до Дальнего востока, но так и не собрался. Еще Андрея подбивал, так он уже проехал, а я все никак. А тут, когда возникла возможность проехать от Красноярска до Томска, я почти не колебался потратить на это выходные и нисколько не жалею. Маршрут выбрали с зигзагом, чтобы до Саяно-Шушенской доехать.
Неплохая дорога, хорошая машина, отличная компания. Это, кстати, важно: когда ты два дня в замкнутом пространстве с другими людьми, то любое гнильцо чувствуется.

А так едешь, смотришь по сторонам, ешь в придорожных кафе. Я фотик взял и поснимал немного. Но вот у Руслана был дрон, и я впечатлился.
Сама по себе летающая игрушка для любого мужчины привлекательна – мне бы в детстве такую. А тут еще камера 4К, где я еще такие ракурсы найду?
Надо сказать, что на сегодня я уже купил простенький вариант для съемок в будущем новогоднем путешествии, и даже уже разбил его о дерево. Но это нормально.
Впервые про дрон я задумался после знакомства с Владимиром Медведевым. Очень мне он нравился как фотограф, но и парнем оказался нормальным. У него проходила выставка на Солянке, и можно было оплатить частную экскурсию с ним. Я воспользовался этой возможностью, чтобы просто поговорить с человеком: как он готовится, как выбирает места, чем снимает, как обрабатывает. Мне было очень интересно, поскольку снимки у него отличные.
Вот он как раз и рассказывал про особенности работы с дроном.
Мне еще было интересно, как можно прожить на работе фотографа – к сожалению, выяснилось, что почти никак, даже такому мастеру как он.

За последние несколько лет я познакомился с несколькими людьми, например с Марком Подрабинеком, который в телевизоре на канале «Моя планета» рассказывает про фотографические путешествия. Конечно, он не профессиональный фотограф, но все же человек медийный. Так вот основной заработок – это туры по тем местам, где уже он был с продюсером и оператором. И Даниил Коржонов тоже в туры людей вывозит. А просто фотографией сложно заработать. Тусить надо много по выставкам, на фотостоках уже не пробиться, но об этом я уже писал когда-то.

Так вот. Руслан выбрал маршрут мимо нескольких ГЭС и ГРЭС. Сначала была Красноярская, где «Марчук играет на гитаре», но мы ее почти не видели и не останавливались. Только видели систему подъема кораблей вверх от русла к водохранилищу.
Потом перед Саяно-Шушенской была построена еще одна Майнская.
А на следующей день проехали мимо Березовской ГРЭС – она уже не гидро, а на угле.
Уголь добывают прямо рядом и на транспортерах доставляют к топкам. Там его жгут и кипятят воду, а пар крутит турбины, которые вырабатывают электричество. Вроде бы все просто, но это сложное большое инженерное сооружение.

Из поездки к Саяно-Шушенской ГЭС в восьмидесятые я помню Саяногорск и поселок Черемушки. Саяногорск остался таким же, а Черемушки выглядел уже не так привлекательно, как 40 лет назад. Я помню, тогда девчонки из соседнего стройотряда выкладывали тротуары мраморной плиткой: мрамора полно вокруг добывается, и некондиция шла на тротуары. Это в то время был хороший заработок.
Сам городок уже не очень ухоженный, железная дорога вдоль берега Енисея, которая возила строителей к ГЭС, уже заросла. Вот только мост у поселка построили новый.
Надо сказать, что если ГЭС прорвется, то поселок снесет без остатка.


В прошлую поездку ГЭС была еще не достроена, это видно на фотке, которую я уже выше показал. Я все пытался найти ракурс, с которого снимали тогда, но так и не понял, где это было.
Подъезд к ГЭС, конечно, закрыт, недалеко от забора построен мемориал.
Мы хотели заехать на соседнюю гору, чтобы посмотреть на ГЭС сверху, но не нашли дороги. Доехали до водохранилища с другой стороны. Там в первой бухте очень много бревен, побелевших от времени в воде.
При затоплении очень много леса всплыло, и на берегу построили пилорамы, которые этот лес и пилили. А сейчас уже немного осталось. Место сюрреалистическое.
Руслан стал запускать дрона, а я фоткать.
Вот что у нас получилось. Здесь три моих панорамы.

Ребята монтировали видео вечером, чтобы выложить в ФБ поскорее. А я вот видите, пару месяцев потратил на обработку и написание этой короткой рассказки.

Вот здесь видео. (Видео 53 Мегабайта - надо подождать, пока загрузится).
Dron title

Берег бухты заставлен припаркованными машинами – люди приезжают на выходные и на лодках расплываются по водохранилищу, видимо, по дачам и рыбацким домикам на берегах.

Ночевать мы поехали на турбазу со сладким названием «Гладенькая». На самом деле, так называется гора поблизости, на которой можно кататься на лыжах. Турбаза оказалась очень приличная, с рестораном, с большими номерами и хорошим завтраком. Мы сидели на веранде вечером и болтали о том о сем, я, например, рассказывал им про аявяску.

На следующий день Руслан дал мне порулить километров 500. Хорошие дороги, иногда, правда, грунтовка, трафик небольшой, машина отличная.

Впереди видно соляное озеро Тус - горько-соленое.

Я сейчас только вернулся из Суздали, и поймал себя на схожести ощущений: поля-степи, небольшие деревушки вдоль дороги. Черные заборы, мелкие собаки, ребетня и сельпо-магазины. Только расстояния между деревнями побольше. А название деревень и поселков везде прикольные. Вчера, например, проехал Обращиху. А в Сибири мне запомнились поселок Едет и речка Дудет недалеко от Инголя. Или, например, селение и речка Яя… Большой Антибес еще есть.
А чего стоит поселок Шира? Прямо "Властилин колец".

Едешь по трассе, ведешь беседу или думаешь о своем – чудесно. Ну еще редкие остановки для пописать. Запомнилось, как мы остановились «посикать во Сне» - на снимках увидите.
К ночи мы добрались в Томск без приключений, но под Томском уже было много комаров.

Вот такое короткое путешествие – хотелось поделиться. Проехали из Восточной Сибири в Западную.

С уважением,

Александр Кузнецов
Сентябрь 2018.