Город ИкИтос (произносится с ударением на второе И, а не как похожее прозвище от имени Никита) сразу показался мне похожим на Гавану: жарко, грязно, трущиеся парочки, мокро и темно.

И еще отель – вполне приличный, но в колониальном стиле: патио, высоченные потолки, обшарпано и раздолбанные розетки (надо сразу сказать, что Гавана на обратном пути оказалась хуже Икитоса).
Хотя уже было темно, когда я заселился в отель, я решил пройтись по округе, чтобы купить бананов. Почему бананов, я не знаю, и я так их и не купил, но осмотрелся вокруг.
Поскольку весь режим путешествия подразумевал ранние подъемы, то утром до полудня, когда была назначена встреча с группой, у меня было часа три, чтобы погулять по городу и осмотреться еще раз. Вот фотографии.


И еще небольшая коллекция тук-туков.

Ну и местный продуктовый рынок с экзотическими для нас фруктами и овощами.


Очень мне понравилась экспозиция празднования рождества и нового года.
Ёлка должна быть.
И еще оформлено рождение Иисуса. Иисус и его родители - это такие деревянные куклы. Ну а среди животных, как я понимаю, в хлеву крокодил, черепаха и орел.

Кафе Dawn on the Amazon (Рассвет на Амазонке – кому лень посмотреть в словарь) – место, где собираются гринго (белые). Хороший вайфай, приветливые официанты, приличная кухня. К полудню все столики были заняты, и было интересно гадать, кто именно (и сколько всего человек) будет в группе, которую в этот раз ведет Вильям.

Нас оказалось 10 человек (сразу скажу, что это много для такого мероприятия, но бизнес – есть бизнес). Компания очень разношерстная: Австралия и Польша, Канада и Румыния, Китай и Америка, и Россия, конечно, но все, как ни странно, очень приятные и приличные люди, несмотря на разницу во всем. Фриком можно было назвать только американца Грега, который не только имел вытянутое застывшее лицо, безумный заторможенный взгляд очень темных (почти черных) карих глаз, но и приехал на этот курс то ли в восьмой, то ли в девятый раз.
Он оказался в результате безобидным, но все равно чудиком.

Беседа за столом была непринужденной, каждый представился. Вильям – сухопарый, подтянутый, кудрявый мужчина – был очень приветлив и улыбчив. Потом мы поели еду из аявяскинской диеты. Напомню, что за месяц перед приемом зелья никакой наркоты (а я и не употребляю), за десять дней – свинины (пришлось следить), за несколько дней никакого секса (даже онанизма) (ну сейчас уже с этим полегче), алкоголь также исключен (уже два года как).
Но при этом рыба была очень вкусная, еще и с чашкой кофе, которая должна быть последней на следующие две недели.

Потом поездка на нескольких тук-туках на местный рынок Белен.
Белен огромен, располагается на высоком берегу залива на Амазонке. Внизу под берегом так называемый плавучий город – трущобы, наркота, преступность.Но нас интересовал только небольшой участок рынка, но котором продаются всякие снадобья народной медицины. Чего только там нет: и травы, и коренья, и растворы, и грибы. Я много чего не понял, во-первых, потому что не все слышно, во-вторых, я не понимаю испанский, а в-третьих, я плохо понимаю и английский, который выходит за пределы моей производственной деятельности. Но поснимал.


После рынка мы опять погрузились в тук-туки и поехали уже на пристань, чтобы отправиться по Амазонке в ретритный лагерь (ретрит – уединение, отступление, в данном контексте курс лечения с отрывом от жизни).
Лодка оказалась скоростная. Мы загрузили в нее необходимые вещи: упаковки туалетной бумаги и папирос с джунглевым табаком. Это такие толстые папиросы сантиметр – полтора толщиной, набитые не никотиновым табаком, а каким-то другим сушеным растением. Их курят все время шаманы во время церемоний и просто, чтобы узнать ответ на какой-нибудь вопрос.
В лодке уже ожидал нашего прихода главный шаман Ромула. Ромула - 84-летний дед из племени кечуа, но еще полный сил. У него, как выяснилось позднее, есть и гёрлфренда. Несмотря на страшный вид, он действительно очень приятный и приветливый, хотя и несколько отстраненный. Потом я узнал, что Ромула очень сильный шаман, он считается старейшиной в этом сообществе, и хотя все шаманы нападают друг на друга в своем шаманском мире (прям как ученые или библиотекари), Ромулу никто не трогает, поскольку он самый сильный.
Мы все поздоровались с шаманом, расселись и быстро поехали в сторону лагеря по Амазонке.
Амазонка образуется недалеко от Икитоса вверх по течению слиянием двух рек, но в районе Икитоса она уже километра два шириной. Ну что вам сказать про Амазонку? Река, как река.

После нескольких поворотов в протоки и около часа езды мы высадились у лагеря.
Мы расселились по домикам на сваях – река сильно разливается в период дождей. Есть уже было ничего нельзя и мы пили чай и разговаривали в ожидании ночного приключения. Первый раз мы должны были только попробовать небольшую дозу, чтобы всем понять как аявяска действует на каждого. Ее действие, надо сказать, очень индивидуально.

Часов в восемь уже в полной темноте лодка перевезла нас на другую сторону протоки и мы прошли метров 150 в джунглях по тропе к большому круглому дому, тоже не сваях, коническая крыша которого была покрыта пальмовыми листьями. Дом называется «молОка».
Мы все сели в кресла-качалки полукругом вокруг некоего алтаря, перед которым стояли кресла для Вильяма, Ромулы и еще одного шамана помоложе - Винистера.
При свете свечей каждый из нас еще раз представился шаманам и рассказал основную идею, которую он преследует этим ретритом. Кто боролся с алкоголизмом, кто находился в глубокой депресии, кто искал себя...
Я был последним в очереди и честно сказал, что много лет потратил на поиск внутренней гармонии и в целом, считаю, в этом преуспел, но мне любопытно. Может быть я увижу что-то новое, смогу сделать еще один шаг навстречу этой цели?

Тут надо сказать, что я действительно ничего не читал и не смотрел по поводу действия аявяски. Я делал это нарочно, чтобы не испортить описаниями или впечатлениями других людей свое ожидаемое знание. Знал только, что возможно придется блевать.
Блюю, я надо сказать, крайне редко. И даже в моменты сильных отравлений или употреблений совсем уже вонючих напитков, чувство рвоты приходит ко мне не часто.
А что ты хочешь увидеть или узнать? Мы же все с детства уникальные. Мы удивительные и неповторимые, мы очень талантливы (в чем?) и у нас безусловно есть особая роль, миссия, которая почему-то еще не раскрыта. Мы же все экстрасенсы…
Говорят, в смутные времена люди гораздо чаще обращаются к оккультизму, верят в ясновидящих, шаманов, колдовство и общение с мертвыми.
А что еще остается?
Посмотрите, как популярна программа «Битва экстрасенсов» на ТНТ. Я и сам ее смотрю – она хорошо сделана.
Так как же нам открыться в череде похожих дней, заполненных ежедневной работой, с этой серой мглой за окном? Наверняка же есть средство, которое покажет тебе и всем окружающим какой ты особенный?

Аявяска нам поможет.

Нам всем поставили небольшие пластмассовые тазики, и всем по очереди налили в плошку грамм по 50-70 тягучего напитка, который мы все выпили. Дали стакан воды, чтобы прополоскать рот, если будет противно.

Мне противно не было, вкус даже оказался немного ореховым, что ли...
Нам нужно было подождать около 45 минут- часа, чтобы напиток подействовал. Свечи погасили, я откинулся в кресле в темноте и стал ждать.
Иногда я открывал глаза и смотрел в темноту за окном – весь периметр помещения был затянут противомоскитной сеткой, и я мог видеть редкие всполохи зарниц вдали и полеты очень ярких разноцветных светлячком. Это точно были светлячки.
Кто-то из испытуемых блеванул сразу, кто-то чуть позже, но его яростно и долго выворачивало. Кто именно блюет определить в темноте было сложно, да и не зачем.
Я начал подремывать, раскачиваясь в кресле. Мне и так каждую ночь снятся цветные приключенческие сны, полные деталей, диалогов и удивительных превращений, и тут я ничего особенного не почувствовал. Кто-то постанывал, кто-то хихикал, но в целом было довольно тихо.
Вдруг в этой тишине Ромула запел. Это было такое шаманское завывание с повторением пары слов. Звучало все действительно завораживающе.
Через какое-то время (я не брал ни телефона, ни часов, ничего кроме очков) свечи зажгли и Вильям обошел всех, спрашивая были ли видения. Я честно сказал, что ничего не было, и он предложил выпить еще по порции. Я конечно согласился – зря что ли пришел. Мне налили в этот раз как-то много. Но второй раз прополоскать рот не дали. Вместе со мной дали вторую дозу еще человекам пяти. Кто-то опять блеванул сразу, а я откинулся на кресле и действительно стал смотреть цветные картинки. Цвета были очень яркие и сочные, но не резали глаз. Тут были какие-то орнаменты уходящие в бесконечность, здание вытянутой формы (я понял, что это аэропорт), высокие здания, видимо жилые, которые странно перемещались, как в рисованных мультфильмах и общались между собой. Была также железная дорога, по которой перемещался паровоз необычной конструкции, но тоже из ярких, красивых, разноцветных деталей. Картинки меняли друг друга, складываясь как гармошка и распрямлялись в такт моему раскачиванию кресла. Если я останавливался, то и картинки останавливались тоже, что было не очень приятно.

Потом как-то все остановилось и я понял, что давно слышу пения сразу двух шаманов. Они пели одну и ту же заунывную песню, но со сдвигом. Слова что-то типа «блиндА-блиндА, тусё-мусё, …» и так далее.
Каждый честно пел минут по 5 над каждым из нас, что именно он еще делал я не очень видел. Во-первых было еще темно, а во вторых все вокруг было покрыто тонкой сеткой, причем плетение было не ячейками, а напоминало узор отпечатка пальцев. На эту сетку проецировались у меня изображения зданий, которые я мог усилием воли приблизить и рассмотреть до мельчайших подробностей.
«Прикольно» - подумал я – «и зум-объектив не нужен».
Я ждал долго, поскольку был последним, наконец Винистер и потом и Ромула дошли и до меня. Помимо пения они курили свои папиросы и обдували дымом мое тело, начиная с головы и перемещаясь к ногам. Потом они припадали к моей голове, и как я думаю, выдыхали дым, а потом резко что-то втягивали в себя из моей головы: из макушки и из левого виска.

На этом в целом процедура закончилась, свечи зажгли и Вильям стал спрашивать впечатления. Со мной разговор был короткий: «Ты блевал?». «Нет». «И после второй нет?». «И после второй». «Может быть ты уже открыт?». «Не знаю. Может быть».
Разговор ушел по дуге от меня и я сначала пытался понять, что говорят другие, но тут началось…

Мое тело охватила сильная слабость (если можно так сказать). У меня изнутри начал подниматься спазм, но я сдержал его. Сказать что-то, встать и выйти я уже не мог. Сил не было.
После третьей схватки я стал интенсивно жестами показывать, что мне нужен тазик, который уже отнесли. Народ понял, забегал и принес мне «спасительный круг».
Все мое тело содрогнулось и меня вырвало. Судорога шла от пяток поднимаясь вверх, раскачивая мое тело с нарастающей амплитудой, которая заканчивалась очередной рвотой. И так три-четыре раза. Мне казалось, что я выворачиваюсь наружу с оглушительным ревом.
Но самое плохое, что в этот момент у меня внизу, где-то в районе кишок открылась дырка шириной сантиметров пять, и в нее стал просачиваться и вылезать в меня черный спрут со множеством щупалец, которые стали стремительно распространяться внутри меня. И сам спрут протиснул в меня свое растущее тело резиновым черным пузырем.
Я сидел в кресле согнувшись бессильно положив лоб на внешнюю стенку тазика, и смотрел через дно этого тазика, которое стало прозрачным, как через иллюминатор с увеличительным стеклом, внутрь себя. А там бежали по моим жилам, извиваясь и перекручиваясь, увеличиваясь в диаметре, отвратительные разноцветные щупальца: черные, прозрачные, переливающиеся белым светом.
Это было очень страшно и неприятно, и с этим я ничего не мог поделать. Но тут картинка прервалась, и я умер…

Я умер от того, что все силы, вся энергия вытекла из меня. Я увидел себя лежащим в каком-то кресле. Кресло было механическое, и я был механическим. Я был роботом, счетчик энергии которого, стремительно добежал до нуля и остановился.

Я подумал, что должен увидеть коридор, и, действительно, оказался в коридоре.
Это был узкий коридор как в какой-то провинциальной больнице, заставленный каким-то потертым шкафом, стульями. В коридоре было несколько дверей, покрашенных белой краской, которая уже стала серой и местами облупилась.
Передо мной было еще несколько человек, они стояли ко мне спиной. Я запомнил только какого-то толстяка в свитере и в панаме грибника с рюкзаком за плечами. «Как его-то занесло?» подумал я.
Я вытягивал шею, чтобы понять куда мне идти, и не понял.

Потом коридор исчез, и я больше его не видел. До середины следующего дня (а он наступил), я был уверен, что у меня была клиническая смерть. Потом я осторожно расспросил коллег и понял, что ничего такого не было – на самом деле я был все время в движении, меня крутило и вращало, я ни разу не замирал.

Как выяснилось, было уже полпятого утра, когда все это началось у меня.
Но это не было самым ужасным…

Самое ужасное началось потом.
Будучи роботом, я лежал в своем кресле, когда надо мной склонился Вильям.
Вильям тоже был роботом: корпус его был черным, а на груди и спине были пластины ярко синего цвета. Синей была и голова, и хоть лицо было механическим, глаза глядели умно и вкрадчиво.
Вкрадчивым же движением трех сложенных пальцев он приложил мне ко лбу красную светящуюся таблетку сантиметра два в диаметре. Таблетка сияла красным, но по краям свечение было голубым, как у газовой конфорки.
Как только таблетка коснулась моего лба чуть выше бровей, она растворилась во мне и я ожил.
Я не вскочил на ноги, сил действительно было еще очень мало, но я ожил.
Теперь основная задача была набрать как можно больше энергии.
Я был практически в беспамятстве, но я это понимал. Я слушал речь вокруг, все было как будто в вате и издалека, но голоса и звуки доходили до меня очень резко.
Мне нужны были силы любой ценой.

Я наконец стал понимать, где я нахожусь. Я находился в виртуальной реальности, или внутри компьютерной игры, или внутри самого компьютера. Кругом было очень темно. Это было помещение, внутри которого была стойка ресепшена овальной формы. За стойкой два молодых человека: парень и девушка. Вокруг ресепшена еще несколько помещений, заполненных игровыми автоматами, и много экранов на стенах. Все очень громко и ярко на черном фоне.

Все люди, которые меня окружали, были чужими. Я понимал, что есть несколько человек из нашей группы. И извинялся перед ними, за свое поведение. Меня опять рвало, и мне казалось, что я сотрясаю все помещение своими звуками, так что кто-то просит вывести меня отсюда, чтобы я не мешал отдыхать. Я извинялся и говорил, что я все оплачу. (Как выяснилось впоследствии, я вел себя очень тихо, никого не раздражал и все относились ко мне с пониманием. Но только не там, где я был сейчас).
А в той реальности все стало предельно просто, ужасно и абсолютно безвыходно.Силы, энергия и деньги стали синонимом.

- Нет сил – возьми кредит, потом отдашь. Процент бешеный – продай что-нибудь из реальной жизни. Хочешь вырваться – тебе нужны силы. Возьми кредит…

«Я отдам, сейчас я отдохну и наберусь сил, всегда отдаю, я быстро восстанавливаюсь»

- Этого с трудом хватит только на проценты, ты никогда не отдашь кредит энергии, ты продашь все, ты отдашь все, что принадлежит твоим близким, и все равно не отдашь. Результат один – смерть. Смотри, как кончается твоя энергия (шестиразрядный счетчик крутиться быстро до нуля).
И это все притом, что я вообще не играю в компьютерные игры. Я помню как появилась игра Дум, но я уже тогда не играл. Я не играю в казино. Я не хожу – и никогда не ходил - в залы игральных автоматов.

- Возьми кредит, возьми еще, потом посмотрим. И тут же: не отдашь никогда. НИКОГДА. Потеряешь все, все что у тебя есть, все что принадлежит твоим близким и родным, все, что ты наработал за свою жизнь. Все, выхода нет. А после смерть. Очень скоро.

«Но я не могу это продать – это не моё, не моя собственность»

- Ну и что? Смотри, это же все записи в базе данных. А мы и есть база данных. Раз, полсекунды и все исправлено, у тебя больше ничего нет. Тебе нечем платить и смерть. Смерть. СМЕРТЬ.

«Я хочу вырваться из этого мира – лихорадочно думаю я. Мне надо, чтобы аявяска вышла из меня. Мне надо ждать. Я восстановлюсь».

- Тут нечего ждать. Тебе негде взять энергию. Только аявяска может тебе ее дать. Выпей еще.

«Нет я не буду пить. Тогда я никогда не вырвусь»

- А ты и так не вырвешься. Еще немного, счетчик остановится и смерть.

И так раз за разом. Десятки раз по кругу и нет выхода, нет друзей, нет помощи и она не придет.
Может быть Вильям? Но он тоже оттуда. Только действует немного по-другому. Мягче.
Он сидит рядом и смотрит на меня. Как только я пошевелюсь, он сразу наклоняется и спрашивает, как я себя чувствую. Берет за руку очень нежно, но очень неприятно. Он дает мне что-то резкое растереть в руках и понюхать. Эфир, эвкалипт?
Это дает энергию, но я не хочу брать – опять надо будет платить за это. Сколько я уже ему должен? Он вернул мне жизнь. Сколько он захочет за это? Сколько я готов заплатить за свою жизнь? Разве деньгами это измерить?
Когда я умер, я был готов на все. Я подписал контракт. Я его не видел, я не мог прочесть. Почему проценты бегут так быстро? Каждый час 100%, потом 200%?
- А так в контракте, ты же его не читал. У тебя вообще нет никаких прав. Ты все потеряешь, ты и так уже все потерял.

Кругом какие-то люди. Какие-то финансовые консультанты, которые готовы тебе помочь решить проблемы. Но они сами - проблема. 
Советуют взять кредит, чтобы оплатить их услуги.
Какие-то страшные толстозадые женщины в обтягивающих рейтузах с сильно накрашенными лицами. Предлагают свои интимные услуги или поиграть на автоматах.

Все хотят только одного – забрать у меня всю энергию. Всю.
Меня оживили и дали еще немного времени жизни, чтобы удобнее забрать все. И так могут все забрать, зачем вернули? Видимо, так удобнее.

Вильяму верить нельзя. Он только чуть мягче, но у него задача такая же - забрать у меня всю мою Жизнь. За любую помощь, за любое прикосновение я опять должен. А уже пора платить проценты, говорит Вильям, у тебя уже немного есть, что отдать. Когда начнешь отдавать? Он сидит надо мной как стервятник и ждет моей смерти. Скорой смерти.
«Вот попей воды».

Я не пью – там аявяска. Везде аявяска, в поте, в дожде. Ни капли влаги, тут все ею пропитано. Не пей. Держись.
И я реально не пил.

Пришли шаманы. С одной стороны - они заодно, с другой стороны - мне больше не к кому обратиться вообще.
Ромула берет мои руки, долго слушает пульс. Кивает головой.
Приходит Винистер. Я сначала отодвигаюсь от него, но потом сдаюсь.
Он курит дым. Он наклоняется к моей голове и что-то втягивает в себя. Я чувствую (вижу), как моя голова открыта, и как там, повторяя форму морской звезды, текут потоки энергии к центру. «Он может у меня высосать все» - думаю я – «он уже все высосал…».
Винистер припадает к моему солнечному сплетению и тоже высасывает с дымом что-то оттуда.
Потом он складывает мои ладони и лижет мне руки от локтей к пальцам, что-то собирает на кончиках пальцев и тоже высасывает. Мне становится немного легче.

Но я все еще внутри компьютера. Мне надо вырваться. Надо сломать программу, как в дешевых компьютерных боевиках. Что-то простое, но неразрешимое. Какой-то цикл запустить.

Но это смешно и наивно по сравнению со всей мощью этой реальности.
Кто-то объясняет мне, что можно попытаться обмануть, победить, выстоять, и система притворится, что ты молодец, победил, поздравит тебя, скажет, что ты освободился.
Ты поверишь, выпьешь чистой воды, а там опять аявяска. И ты попался.
А ты и так попался. Даже не пытайся. Тебе не вырваться – мы заберем все, а у тебя только смерть. Смерть, Смотри – смерть!

У меня доминируют две мысли. Первая оптимистичная. Если ты выкарабкаешься, то больше никогда, никогда, никогда, никакой аявяски.
Вторая пессимистичная: идиот, какой же я идиот! Все просрать! Что тебе не хватало, куда тебя занесло? Ты просрал всю свою жизнь, всё что было у твоих родных и близких, всё! Идиот!

Были и картинки из жизни, которую я потерял. Это дом, мои друзья, мои близкие. Все веселые, доброжелательные, хоть и постаревшие (почему-то).
Рождественский вечер, все пришли в гости, пьют чай, улыбаются.
Запомнилась одна картинка, похожая на новогоднюю открытку, или скорее на аппликацию: Старый еврей – учитель пения - в котелке и с тростью спешит на рождественский праздник подарить детям, которые будут петь, подарки.
Но он все время не успевает, Рождество же уже настанет, а надо еще зайти в гости, приготовить подарки, угощения… Никак не успеть. Я очень за него волнуюсь. Но он не может успеть. Это же все внутри компьютера. Компьютер сымитировал эту сцену, эту жизнь. Это все модель, а вокруг все равно мрак.
Но я хорошо запомнил его монолог:
«Молодой человек, ну что Вы нервничаете? Это ничего не меняет. Да, может быть это компьютер. Ну и что? Это не важно, мы же так и живем. И все мы успеем, мы не можем не успеть. Придут же дети, они будут петь и им обязательно надо подарить подарки. Потом придет тетушка Сара и подарит мне подарок, который я дарил ей на прошлое Рождество, а потом подарю на следующее. И ёлку надо украсить. Ведь придут же гости... Мы будем пить чай. Ну и что, что завтра поезд утром? Не успеем на поезд, поедем на следующем. Это же жизнь. Неважно где она, мы так живем, и должен быть праздник».
Я в отчаянии, что не могу ему объяснить весь ужас ситуации. Но похоже, что он прав.

Еще я вижу кусок поля для гольфа. На краю поля стоит очень пожилая пара: маленький мужчина с пузиком и старушка в шляпке как для Аскота (самые известные скачки в Англии, когда все женщины надевают причудливые шляпки).
Они вроде бы играют в гольф, но за весь день не ударили по мячику ни разу. Старичок долго и нудно объясняет, как надо правильно ударить по этому мячику, но так и не ударил ни разу. Потом они вообще потеряли или забыли, где мячик, и долго его ищут. И никто и не собирался по мячику бить. А ближе к вечеру старушка говорит спутнику, что может быть уже хватит играть в гольф и лучше попить чаю в ее теплом доме. И старичок с радостью соглашается. И они идут к ней в теплый домик с множеством рюшечек и пьют горячий чай из маленьких тонких костяного фарфора чашек…

И аппликация и поле для гольфа запомнились мне, поскольку повторялись много-много раз, перемежаясь с отчаянными картинками компьютерного мира и моей скорой смерти, в которой я не просто ушел, а подставил всех своих родных и близких, лишив себя и их всего хорошего, что было в жизни и вообще всего.
Какой же я идиот! Один необдуманный поступок, один неправильный глоток и не вырваться, и все к чертям…

Идиот. Какие шаманы? Какие горы? Какие приключения? Сидел бы дома – пенсия. «Кефир, клистир и теплый сортир». Захотелось впечатлений, новых открытий?
Ты умрешь и останешься здесь. Какие планы на «после отпуска»?
Тебе умные люди (все мои друзья) задавали два вопроса перед отъездом: (сначала) Зачем тебе это надо? (потом, после моего бодрого ответа, что мне любопытно) А ты вернешься?
Так вот, ты не вернешься. Какой глупый конец…

Иногда я видел один даже не путь, чтобы вырваться и сломать алгоритм, а только намек на него. Это сделать что-то совсем нелогичное, неприемлемое в действительности, в которой я оказался. Это были только чувства - как это ни пафосно звучит сейчас – любовь и дружба. 
И иногда, мне кажется, я видел город, идущих по улице людей, солнечный свет. Но все это как будто я смотрю из канализационного люка, чуть сдвинутого в сторону…

Так продолжалось несколько часов. Этот нескончаемый цикл с отниманием всех жизненных сил, со смертью и полной безысходностью в конце.

В реальной жизни я все время ворочался, крутился, вставал на колени, садился. Мои зрачки были расширены до предела – радужной оболочки практически не было. Я замирал на секунду, когда замирал мой кошмар, и тут же начинал двигаться вновь, чтобы увернуться от того, что со мной происходит.

Около полудня я все-таки задремал. Перед этим я уже начал подниматься, чтобы дойти 15 шагов до туалета, хватаясь за перила и стены.
Когда я проснулся к обеду, ужасный ужас прошел. Я понял, что я лежу на матрасе в домике для церемоний (в молОке) и что я жив.Теперь надо было разобраться с долгами. Я был уверен, что у меня все  уже забрали и сейчас мне нужно расплачиваться с Вильямом за мою возвращенную жизнь. Так сколько стоит моя жизнь: 5 тысяч, 10 тысяч, может 100 или 200? Тысяч чего? Точно не рублей.

Винистер, который ждал меня, перевез меня через реку. Я обнял его в знак благодарности, взял в свои ладони его темные, сильные, заскорузлые и как бы закрученные, и прижался к ним лбом. На тропинке по дороге к реке я почему-то хорошо запомнил муравьев-листорезов. Я часто видел их передачах по телеку, а тут они ползли по дорожке вереницей с кусками отрезанных листов в зубах. Все очень ярко и контрастно, несмотря на головокружение.
Потом я доковылял до своей хижины и лег на кровать.

К вечеру мне стало легче, я немного окреп, похлебал холодного бульона и был готов к встрече с Вильямом. Я уже сомневался, что что-то кому-то должен.

И действительно, никто никаких счетов мне не предъявил.
Я долго рассказывал как мог мои впечатления, избегая особенно неприятных мест с его участием, когда он наклоняется ко мне, берет меня за руку и вкрадчиво говорит «Алекзандр…», от чего меня бросало в дрожь. И то, что он был похож на стервятника, сидя надо мной и ожидая моей смерти. На самом деле он заботился обо мне, но чувство недоверия и неискренности, которое он подспудно у меня вызвал, так и не прошло.
Потом пришел молодой шаман Луис, раскурил папиросу и что-то стал объяснять про аявяску…
Все это опять вызвало у меня резкое недоверие. Они стали говорить, что я такой особенный четвертый за всю их практику, что надо теперь попробовать выпить понемногу, что я сильный мужик и что у меня есть дар лечить людей руками. Этот дар должен открыться, и аявяска мне поможет.
Мне стало нехорошо и я свернул разговор.

Больше я сок лианы не пил. Я не понимал, как я сознательно могу захотеть поместить себя в тот ужас и отчаяние, в котором я находился несколько часов, и который я никогда ранее не испытывал.
Если взять самое тяжелое похмелье после нескольких дней алкогольного пьянства, все эти ужасы, и потери, и душевные муки, которые я в этот момент испытывал в своей жизни, то надо умножить все на 100 или 200, чтобы хоть немного представить то мое состояние под аявяской. Нет. Никогда.

На следующий день я поспал часов 10, погулял по территории, поснимал кораблик.


Вернулись участники со второй церемонии и выяснилось, что еще один парень – Сэм из Австралии – испытывал нечто похожее. На церемонии он кричал и бился так,  что его хотели вынести в другое помещение. Он потерял во сне все: свою жизнь, свое имя, свою мать…
Ему было и физически плохо. Не знаю, что стало с ним дальше, потому что утром следующего дня я уехал.
Вечером еще была коллективная встреча с Винистером, каждый рассказывал, что чувствовал. Винистер комментировал по-испански, а Вильям переводил.
Все это напомнило мне прием у врача в районной поликлинике, когда врачу на тебя в целом наплевать. Черный спрут во мне и все страхи – это мои мысли, аявяска тут вообще не причем. Плохо, что накатило под утро – все должно происходить ночью… Ну здорово, а я виноват?

Я не жалею ни капли, что уехал, больше не попробовав магического напитка. (Кстати, он запрещен во всех странах, кроме Перу).
Я открыл для себя очень важные вещи: что я действительно ценю в жизни, в том числе саму жизнь.

Если сейчас спустя 10 дней проанализировать ретрит, то конечно у меня замедленная реакция на аявяску и это послужило причиной простого передоза.
Но 10 человек в группе – это очень много. Где индивидуальный подход? Если вы шаманы-профессионалы в этом, то как такое случилось со мной?

С другой стороны действительно, как посмотреть. Вильям называет все это лечением и лекарством. Я понимаю, что если человек чувствует депрессию, недоволен своей жизнью, ему ничего не доставляет радость, мой случай ему очень поможет: выпей зелья, и поймешь, как ты был счастлив, и как надо жизнь свою любить…

Я надеюсь, что все пройдет бесследно – я действительно достаточно сильный человек. Но приступ слабости и отчаяния, который случился ночью уже после возвращения с озера Титикака, показал мне, что означает термин «паническая атака».
Сейчас мои сны выравниваются и они не такие ужасные.

Вы скажете: дурак ты, старый хрен. И будете правы. Но теперь хоть понятно, что может случиться всякое. Недаром перед поездкой я подписывал у Вильяма, что в случае моей болезни или смерти никого не винить. Я понимаю, что это типичная повсеместная американская фигня. Но все же…

Я довольно лихорадочно свалил из дебрей Амазонки, и хотел в тот же день улететь из Икитоса тоже. Что там делать? Образовалось еще три дня и можно было бы посмотреть Титикаку или Наску.  Но билеты вообще все были раскуплены. Удалось найти только какой-то дорогой вылет местной компанией СтарПёры (шучу: Star Peru) на завтра утро и потом еще за два перелета добраться до Титикаки. Все это стоило дополнительных денег (полторы тысячи), но что это за сумма, когда я уже практически потерял все. Как же меняется психология от обстоятельств.

Послесловие (разбор полета).
Когда Таня спросила меня «ну как прошло?», я вкратце ответил как. «Да» - сказала она – «ну ты уже старый, и в тебе много дерьма скопилось за жизнь».
Спасибо, Таня.
Конечно теперь я понимаю, что действительно вещество действует определенным образом, реализуя твои страхи и опасения самым наихудшим образом. А страх смерти, он сидит в нас на генетическом уровне.
И последние несколько лет моей жизни были связаны с займами, выплатами, рисками с валютой, которые и дали направление глюкам. А образы я во многом взял из фильма Люка Бессона «Валериан и город тысячи планет», который я смотрел на перелете Москва-Гавана. 
Гениальный, кстати, фильм, отлично сделанный, который не пошел в прокате и вроде бы разорил Люка. Хотя последние «Звездные войны», собравшие в прокате кучу денег - детская дешевка по сравнению с ним.
Костюмы героев или, например, эпизод, когда царица вынимает душу погибшей дочери из головы Валериана, вписались в мой наркотический трип. Но это я понимаю сейчас, а тогда…

Подумайте, в общем, если соберетесь к шаманам. Кем вы станете?

Обратно в рассказку про Перу.